Выходец из простой крестьянской семьи А. А. Алехнович восемнадцатилетним пареньком успел поработать на колхозном поле и слесарем на заводе. Когда в стране объявили комсомольский набор в военные авиационные училища, юноша решил, что небо его судьба. И не ошибся. Летом 1935 года после строгого медицинского обследования просьба крепыша Антона была удовлетворена. Он становится курсантом Энгельской военно-авиационной школы пилотов.
Учеба давалась юноше без особого труда. Теоритические знания и практические навыки он схватывал буквально на лету. Да так, что бывалые летчики восхищенно твердили: “Ну, белорус! Второй Валерий Чкалов. Высокого тебе полета!”
В самый канун нового 1939 года на петлицах успешного курсанта появились лейтенантские знаки отличия. Ему доверили командирское кресло в экипаже скоростного бомбардировщика. Но распределили не в строевую часть, а в Новосибирскую авиационную школу пилотов. Логика командования была проста: только настощие асы могут воспитать себе подобных. Насколько добросовестно исполнял летчик-инструктор возложенные на него обязанности говорит тот факт, что через год он был аттестован: “достоен присвоения звания старший лейтенант и повышения по службе во внеочередном порядке”. В далекой Сибири встретил молодой офицер свою половинку, вскоре в семье появилась дочь Тамара.
А из Европы поступали вести одна тревожнее другой, Гитлеровская Германия аннексировала Австрию, захватила Польшу, повергла Францию, Чехословакию, Данию, Норвегию, ее самолеты терроризируют английские города.
На рассвете 22 июня 1941 года они варварски обрушились и на советские города и села. С болью в сердце читал Антон Адамович, что пылал родной Минск, что он превращен в груды развалин, под которыми погибли сотни мирных жителей.
Патриотические чувства, солдатский долг звали в бой. Алехнович подает рапорт за рапортом с просьбой зачислить во фронтовые соединения. Ему отвечают: “Товарищ Сталин запретил отправлять опытных летчиков-инструкторов на фронт. Нужно как можно больше , в ускоренном режиме готовить боевое пополнение для авиачастей. Кому это делать, как не вам…”
Наши войска, несмотря на героическое сопротивление, под напором опьяненного успехами врага, вынуждены все дальше отступать вглубь страны. Под его пятой стонет родная Белоруссия. Антона Адамовича остоянно сверлила мысль, не покидала ни днем, ни ночью: “Что там, в оккупации, что с родными, близкими, со всем народом? А я в глубоком тылу… Быстрее бы встретиться с этими стервятниками. Посмотрим, кто кого!”
Снова рапорт командованию. На сей раз с железным аргументом: на фронте катастрофически не хватает опытных летчиков-истребителей, “мессеры” бесчинствуют. “Смежную” профессию он уже освоил и готов пилотировать новейшие Як, ЛаГГ, Миг. Видимо, что называется, достал “старлей” своих командиров, и те сдались, сочинив нужную бумагу: “Выпустил 30 курсантов, переучился на истребителя. Стал плохо работать – лишь бы на фронт. Предлагаем… отправить в действующую армию…”
— Да хоть рядовым бойцом-пехотинцем! – была радостная реакция Антона Алехновича. – Только бы уничтожать, бить, гнать фашистскую мерзость с советской земли.
В середине сентября 1942 года, в разгар Сталинградского сражения, его зачисляют в 4-й авиаполк дальнего действия. Название “дальнего” можно назвать разве что символическим. Находясь за Волгой, на ее левом берегу в полосе фронта, авиаторы поддерживали с воздуха истекающие кровью наземные подразделения. Старшего лейтенанта, хотя и получившего право на пилотирование истребителя, все-таки возвращают на более привычное место за штурвалом бомбардировщика. Он назначается командиром экипажа Ил-4 в составе штурмана младшего лейтенанта Павлова, радиста сержанта Садергинова, стрелка сержанта Карпова.
Им предстояло вместе выходить на боевой курс, выполнять полученные задачи по уничтожению коммуникаций и скоплений противника, прорываться сквозь зенитные разрывы, отбиваться от наседающих “мессеров”. И возвращаться на свою базу. Это о них уже после Победы писал командир16-й гвардейской Сталинградской бомбардировочной дивизии генерал-майор Гомоданов: “На всем протяжении войны Алехнович является единственным летчиком, который совершил 258 боевых вылетов без всяких происшествий: не сбит, не потерял ни одного члена экипажа или самолета”.
Антон Адамович, пролетая над истерзанным Сталинградом, невольно представлял таким же и Минск, другие белорусские города. С еще большим рвением вел он грозную боевую машину на уничтожение врага, на помощь героическим защитникам волжской твердыни. На головы немцев срывались до двух тысяч пятисот килограммов бомб – столько мог поднять Ил. Обрушивали и самую мощную – в тонну весом.
“Окружение и полный разгром сталинградской группировки немцев,— говорили фронтовики, — наша чистая, неимоверно трудная победа. Первый раз мы им набили самодовольное рыло под Москвой, но не разгромили. Здесь же, в Сталинграде, они получили такой удар, от которого уже не смогли оправиться, больше не помышляли о стратегическом наступлении. Недаром свежеиспеченный фельдмаршал Паулюс, командущий полегшей 6-й армией, после пленения попросил налить ему рюмку водки – поднял ее за победителей”.
“Длинная рука Сталина” — так в шутку и вполне резонно называли любимое детище Верховного, АДД (Авиация дальнего действия) чаще стала применяться по своему прямому предназначению. Двухмоторные “Ильюшины” могли преодолевать расстояния до 3800 километров со скоростью 430 километров в час, находиться в воздухе 7-9 часов, наносить не только мощные бомбовые удары, но и вести разведку в тылу противника, доставлять оружие, боеприпасы, провиант и медикоменты партизанам.
Первой награды — ордена Боевого Красного Знамени — А. А. Алехнович был удостоен именно за обнаружение сосредоточения сил противника на подступах к Харькову и Полтаве, нанесение по его скоплению разящих ночных бомбовых ударов. Такие рейды мощными группировками Илов вносили сумятицу в стан врага, уничтожали ближайшие резервы. Разведданные, подкрепленные аэрофотосъемкой, служили командованию при планировании наступательных операций по освобождению еще занятой врагом советской территории, оккупированной Европы.
Красная Армия неудержимо рвалась на запад. Перед АДД стояла задача наносить массированные удары по дальним тыловым коммуникациям противника. Целями становились крупные железнодорожные узлы, особенно, когда там скапливались эшелоны с живой силой, техникой и боеприпасами. Многие из них направлялись в район Курска и Орла, где бесноватый фюрер грезил взять реванш за сталинградскую катастрофу. Поэтому по наводке партизан и подпольщиков участились налеты на гитлеровские составы в Брянске, Орле, Смоленске, Харькове, Киеве, а потом и в Орше, Могилеве, Гомеле.
В них участвовал и экипаж Алехновича. Не все краснозвездные самолеты возвращались из полета. Несмотря на сопровождение бомбардировщиков истребителями, немцам удавалось огнем зенитной артиллерии и “мессерами” поражать наши Илы. Одним удавалось дотягивать до мест базирования, другие погибали в кровавой схватке с опытным и коварным врагом. А. А. Алехнович раз за разом приводил свой пусть и израненный осколками снарядов и крупнокалиберными пулями грозный бомбардировщик на родной аэродром. Он, как заговоренный, пройдя сквозь бешеный зенитный огонь, отражая атаки вражьих истребителей, выполнял боевую задачу и почти невредимым возвращался на базу.
А какими потерями оборачивались для фашистов удары с воздуха говорят боевые донесения, сохранившиеся в военных архивах. Только 7 марта 1943 года в результате налета эскадрилий Ил-4 на железнодорожный узел Гомель, в составе которой был и “заговоренный “Ильюшин” капитана Алехновича, немецкие войска лишились 17 цистерн с топливом для танков и самоходок, 28 вагонов с боеприпасами и амуницией, 24 вагонов с продовольствием. Все они предназначались для усиления группировки, концентрируемой на Курской дуге.
Авиация дальнего действия активизировалась по целям в глубоком тылу противника, в том числе в Восточной Пруссии, Померании. Там начали изведывать ужас того, что испытали беззащитные советские города и села во время варварских бомбардировок в первые дни войны. Зло наказуемо, оно бумерангом ворвалось к зачинщикам его.
Лучшему экипажу 6-го гвардейского авиаполка приходилось не только самому уничтожать намеченные объекты, но и прокладывать путь к ним боевым товарищам. Обычно бомбардировщики выполняли боевые задачи по ночам. Штурманы достаточно четко прокладывали маршрут. А чтобы зайти на цель наверняка, отбомбиться с наилучшим результатом, нужно было засечь объект и визуально. Тут уж вступали в дело осветители, наиболее подготовленные экипажи-лидеры, те, кому поручалось первым не только самим сбросить смертоносный груз на врага, но и повесить над ним осветительную бомбу. Четыре минуты держится она на парашюте, заливая белесым светом цели. Эти короткие минуты должны с наибольшей эффективностью использовать экипажи следующих по курсу бомбардировщиков. Они разят противника фугасными и зажигательными боеприпасами.
И так волна за волной, пока “Ильюшины”, израсходовав боезапас, набирая высоту сквозь разрывы зенитных снарядов, ложатся на обратный курс. Задание было выполнено, во многом благодаря лидеру – экипажу капитана Алехновича.
С особым настроем наши летчики рвались к налетам на логово прусской военщины – Кенигсберг. Фюрер объявил город неприступной крепостью. Но разве такие существуют для охваченной единым освободительным порывом победоносеной, закаленной в жестоких сражениях, Красной Армии! Прежде чем пойдут на штурм глубоко эшелонированных бетонных укрепленний наземные полки, основательно обработать их предстояло Авиации дальнего действия. Выводить на цель армады бомбардировщиков вновь было поручено экипажу Алехновича. Первым пройдя сквозь плотный зенитный огонь невредимым, он, своим бесстрашием подает пример другим. На головы врага, с завыванием, падают мощные заряды бомб, крушат его железобетонные доты, капониры, крепостные стены.
Роль первопроходца-осветителя дружному экипажу белоруса приходилось исполнять не один десяток раз. И он исполнял ее с честью.
Наверное, на всю жизнь врезалась в память Антона Адамовича ночь на 3 мая 1943 года. Сквозь стекла пилотской кабины виделись мерцающие в весеннем небе яркие звезды. Ровно вели свою песнь оба двигателя, выжимая скорость 430 километров в час на заоблачной высоте в четыре тысячи метров. На положенном расстоянии за ведущим следовала группа таких же боевых машин. Курс – столица родной Белоруссии многострадальный Минск.
Крепко сжимал штурвал командир воздушного корабля. Голову непрерывно сверлила мысль, что где-то там, внизу, проплывают тропинки босоного детства, заставляя учащенно биться сердце. В наушниках раздался голос штурмана: “Командир, покачаем крыльями, привет вашей родине. Если не ошибаюсь, ваши места…”
С дрожью в голосе отвечал А. А. Алехнович: “Мои, мои! Чуть завернем, пройдемся над Доброводкой, Верхменем, Алесино, махнем крылом. Авось кто из родных и друзей приметит. Если живы…”
Считанные минуты остались до Минска. Новые неспокойные, тяжелые мысли закрадывались в сознание: “Думал ли я, что придется бомбить тебя, любимый город. Прости. Не тебя, чужака будем уничтожать, вскоре мы выкурим его, супостата, окончательно…”
Пробиться незамеченными не удается. На подлете их встречает зенитный огонь, по небу шарят лучи прожекторов. Но экипаж уверенно держит курс, за ним следуют другие тяжелые машины. Над заранее определенной целью вспыхивает молочный свет, зажженный специальной бомбой, повисшей на парашюте. Видны железнодорожные составы, которые, испуская густой дым, спешно пытаются вывести из-под удара паровозы. Мечутся в панике крошечные фигурки оккупантов. Через мгновение это скопище тонет в раскатистых взрывах, его жадно лижут зловещие языки пламени.
Потом партизаны и подпольщики донесут, что в результате авиаудара уничтожено три воинских эшелона, склад с боеприпасами, паровозное депо, электростанция, другие объекты железнодрожного узла. Работа его была парализована на несколько суток. Кроме того, досталось вражьему аэродрому в Лошице.
Одна из бомб незванной гостьей попала прямехенько на устроенный гитлеровцами банкет в здании комендатуры. Пиршество превратилось в поминки. От более, чем 400 “носителей нового порядка” не осталось и следа. Минские подпольщики, пользуясь замешательством оккупантов, под грохот разрывов подстерегали бегущих из города, швыряли в машины гранаты, стреляли из каких только можно видов оружия.
Массированные налеты бомбардировщиков на важнейшие коммуникации противника в Белоруссии способствовали разгрому его на Курской дуге, изгнанию с советской земли. Каждый вылет – огромный риск. К объектам бомбежек пробивались сквозь плотные разрывы зенитных снарядов, наряду с истребителями прикрытия отбиваясь от наседающих “мессершмиттов” огнем пушек и пулеметов. Не всем экипажам суждено было, выполнив задание, вернуться на базовые аэродромы. Пожалуй, ни одна операция не обходилась без тяжелых потерь. Война… Только экипажу А. А. Алехновича, сроднившемуся с Ил-4, несказанно везло. Даже из самых рискованных схваток, непредвиденных передряг машина, пусть израненная, почти на честном слове, все же возвращалась домой. После ремонта в полевых условиях экипаж снова поднимал ее в воздух навстречу новым испытаниям и на страх врагу.
Заместителем командира эскадрильи 6-го гвардейского Брянского Краснознаменного авиационного полка дальнего действия гвардии майор Алехнович совершает вместе с боевыми товарищами десятки вылетов на уничтожение военно-промышленных объектов, живой силы и техники врага, а также доставку грузов белорусским партизанам, участвует в налетах на столицу Финляндии – сателлита фашистской Германии Хельсинки, Кенигсберг, Варшаву, Тильзит, Будапешт. АДД нацелена на аэродромы и центры коммуникаций от Прибалтики до Румынии.
И вот под крылом самолета снова родные места. Их сердцем чует закаленный пилот Антон Алехнович. Где-то внизу проплывают Доброводка, Пекалин, Студенка, Алесино, Верхмень…Обжигает мысль: “Живы ли земляки, что испытать пришлось им за эти мрачные три года оккупации… Недолго теперь терпеть, сегодня-завтра очистим и Смолевиччину от этой мрази”.
Поддержка наступательного порыва наземных соединений в ходе стратегической операции “Богратион” нелегко дается “ночникам”. Немцы создали аналогичную своей западной линии противовздушной обороны “Коммхубера” в Белоруссии и Прибалтике с единым управлением, наземными радиолокаторами дальнего обнаружения, с радилокаторами в кабинах ночных истребителей. Техническое превосходство в средствах ПВО подкреплялось опытом борьбы с массированными налетами союзнической авиации на территорию рейха. Все это сказывалось не в пользу нашей АДД, ей приходилось нести невосполнимые потери.
Однако никакая даже самая изощренная сила не могла остановить всеобщий наступательный порыв ни пехотинцев, танкистов, ни авиаторов .С особым рвением наносят “ночники” бомбовые удары по скоплениям деморализованного, но не сдающегося врага. Операцию “Богратион” поддерживали 8 авиационных корпусов и 45-я особая дивизия дальнего действия. Командование выделяет действия экипажа бомбардировщика 6-во гвардейского Брянского полка 61-й гвардейской Сталинградской авиадивизии 1-о Смоленского авиакорпуса дальнего действия гвардии майора Алехновича. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 августа 1944 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленными при этом отвагу и геройство гвардии майору Алехновичу Антону Адамовичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали “Золотая звезда.”
13 января 1945 года начался штурм “неприступной”, по заявлениям гитлеровцев, цитадели германского милитаризма — Восточной Пруссии. Только в первый день на глубоко эшелонированные железобетонные укрепления противника было обрушено 1615 тонн бомб. Из них 516 тонн приходилось на 516 самолетов Авиации дальнего действия. Среди них был и экипаж нашего славного земляка.
А. А. Алехнович был удостоен за эту и другие операции трех орденов Красного Знамени, Отечественной войны 1 степени, Красной Звезды, многих медалей. Закончил войну командиром авиационного полка.
После Победы Антон Адамович служил в Военно-воздушных силах СССР. В 1953 году в звании полковника уволился в запас. Дальнейшая его судьба также была связана с авиацией, уже гражданской, в родном Минске вплоть до кончины в 1979 году.
